Для всех, кто любит Крым.

Windrowr

Никита АЛЕКСЕЕВ (N17 от 10.05.2000) Газета Иностранец

ПОЛУОСТРОВ ВЕЧНОЙ МЕЧТЫ

Когда в Москве тает снег, меня тянет в Крым. Иногда я успевал туда попасть до того, как в русских лесах пропадут серо-белые проплешины, а в Крыму отцветут миндальные рощи. Иногда не получалось. Сейчас почти лето, на Полуострове я не оказался. Жаль. Но в следующем году - в Бахчисарае!
КАК СТАТЬ КОСМОПОЛИТОМ
Я - русский. Русский язык для меня единственно родной, я на нем обычно думаю и чувствую. Это значит, что я не только собаку называю "собакой", но и отношусь к ней так, как заложили в мои гены предки, то облизывавшие слюнявую морду брудастого щенка, то кричавшие "на место!" надоевшему псу. Так, впрочем, поступают жители всех стран планеты. К сожалению, русские нередко отличаются от соседей по квартире несправедливой уверенностью, что у них особая миссия по отношению к жителям других комнат. Особая миссия есть у всех и у каждого. Я благодарен Крыму за то, что он с детства учил меня этой банальной мысли. Так получилось, что с трехлетнего возраста я каждое лето проводил у моря, то под Ай-Петри, то под Святым Георгием, в Суроже, Сугдее, Судаке. Как забыть перрон симферопольского вокзала: запах солнца, туй и вокзальную башню с часами? Потом - поездка через перевал, выше, выше, выше (бабушка волнуется - не укачает ли?), до счастливого поворота, где вдруг раскрываются небо и море. Что куда опрокинулось? И вниз, в долину, мимо виноградников и беленьких домиков. В первый же день окунуться в обжигающую не то холодом, не то жаром соленую воду, захлебнуться ей, помнить, что там, где-то напротив, - Трапезунд. Всего-то четыреста километров. Когда-нибудь я обязательно в Трабзоне побываю. Так я стал космополитом. Полуостров меня этому научил. В Судаке мы жили на окраине, в сельце Уютное, которое местные называли "немколонией". Еще в конце XVIII века там поселились лютеране, выходцы из Гессена. Назвали деревню Эдельсдорфом. Построили кирху и хоронили своих мертвецов под псевдоготическими надгробиями. Разводили ирисы - только в "немколонии" есть до сих пор темно-синие, почти черные, с ослепительными оранжевыми разводами цветы. И еще опунции. Колючие, превращающиеся под солнцем в засохшие лепешки. Зачем суровые протестанты на своей новой родине начали разводить кактусы? В 1945 люди с фамилиями Розенберг и Крайсхоф исчезли. Исчезли также люди, которых звали Папандопуло и Хаджи-Ахмет. Из Крыма вообще всегда исчезали. Исчезли неведомые тавры, за ними сарматы. Потом куда-то пропали хазары. Появились в XIII веке венецианцы и генуэзцы и тоже улетучились под крымским солнцем. Но оставили свои крепости. Многими годами позже моего детства, оказавшись в Италии, я увидел - это то же самое, что когда-то, в Судаке. То же море, та же выжженная зноем трава, те же ящерицы, которые сверкали, исчезая, изумрудно-золотым хвостом. И все те же дряхлые черепки древних цивилизаций. И что такое Византия, я начал постигать там же, в уютной немецкой колонии. Как не почувствовать, что такое будущее России, глядя на храмик Двенадцати апостолов, построенный в XII веке над чудотворным источником, вонявшим сероводородом? Потом эта убогая провинциальная, но такая трогательная церковка оказалась на территории санатория "Сокол", принадлежащего МВД Украины. Византийцы из Крыма тоже улетучились, остались "пиндосы". Итальянцы черепками оставались долго: даже в 60-е годы в Феодосии водились "женовесцы". Я не мог понять: как так они жен вешают или взвешивают? По-итальянски они говорить уже не умели, но были потомками "дженовезе", генуэзцев, а некоторые даже считали себя родственниками Джузеппе Гарибальди. Где летний снег на Большой Яйле? Где греки-"пиндосы", гениальные жулики и великолепные рыбаки? Татары, потомки Гиреев, вернулись. С минарета на рассвете разносится пение муэдзина, но прапраправнуки тех, кто грозил когда-то Руси, изъясняются по-узбекски. Чаще предпочитают русский. А "пиндосы" еще кое-как оставались. Греческий они давным-давно позабыли и носили фамилию "Мазиловы". Переженились с выселенными в Крым после войны украинцами из-под Полтавы. Но продолжали помнить старые имена, когда выходили в море ловить рыбу: если за мысом Меганом туман, значит, поднимется шторм; если луна ярко светит над татарской горкой Алчак - ловить можно до утра; но если над Святым Георгием курится облако - рыбы не будет неделю. А в рыбе они толк знали. Закопченная на виноградных лозах рыба-игла, сарган, вкуснее вкусного. И ее кости, насыщенные фосфором, светятся в темноте.
ГЛОССА И ТРУДОЛЮБОВКА
Про крымские переименования говорить можно долго. Только на Полуострове концентрация идиотских советских топонимов бурлит, как столовский бульон. Здесь - Привольное, Счастливое, Прозрачное, Радужное, Веселое, упомянутое Уютное, Яблочное, Танковое, Богатое, Черноморск, Угловое, Сухобезводное и Приморское, находящееся, естественно, у моря, а также Трудолюбовка, Долбоебовка тож. Прежние имена помнят только ветхие днями ветераны, пережившие все пертурбации века, старики из вернувшихся татар да немногочисленные фанатики-исследователи Крыма. Коктебель до сих пор официально называется "Планерское", и мало кто поймет, что исконное название значит "Зеленая скала". Планеры, говорят, там иногда летают, но я своими глазами не видел. Но весной прибрежные холмы в Коктебеле сияют нежной зеленью. Да, остались извечные Симеиз, Кореиз и Форос - многие вспомнят, что по-гречески это "знак", "круг" и "лампа"? Имеется Фрунзенское, которое бывалые называют Партанитом. Угадай, что это древнегреческое селение Parthenitos, названное так в честь девственной богини Афины! Татарин поймет, что флотская Балаклава - это "рыбная речка" - но кто еще? А там до сих пор живы потомки греческих рыбаков, хорошо умеющие ловить кефаль ("голован" по-гречески) и камбалу-"глосик" (glossa на том же языке - "язык"). Да и розовую рыбку-султанку, считавшуюся отменным деликатесом при дворе римских цезарей, в Крыму зовут "барабулькой", потому что подо ртом у нее есть маленькая бородка. Как по-итальянски султанка? Barbotta. По-французски? Barbue. Но что значит Мухолатка, которая не одна, их две, Верхняя и Нижняя? У Льва Толстого, жившего в Мухолатке, спросить бы, что он думает по поводу этого названия. А ведь есть еще по соседству селение Кацивели. Я долгое время был уверен, что названо оно так в честь какого-то героя Великой Отечественной войны, произошедшего из Грузии. Нет же. Это изуродованное итальянское Castro Vecchia, "Старый замок".
БОДХИСАТТВА ИОСАФАТ
Так что не стать космополитом, проводя в детстве каждое лето в Крыму, просто невозможно. Даже непозволительно. Если каждый день видишь перед глазами Генуэзскую крепость в Судаке и, ползая по склонам ее горы, находишь то древнеримские, то византийские, то турецкие, то русские монетки, волей-неволей даже в детском возрасте начинаешь размышлять о многослойности истории. Когда тетя Катя Мазилова, хозяйка, [auto-censored - замените слово!!!] из-под Полтавы, печет на обед то "швыдкие", быстро приготовленные оладьи, то фаршированные баклажаны, то за минуту готовит в отваре из пряных трав барабулек, - заведомо не станешь пугаться устриц или китайского салата из медуз. Особенно если еще в детстве пристрастишься к мидиям, которых сам же только что нарвал под прибрежной скалой. Открытость к разной, не всегда привычной, пище по моему глубокому убеждению, является хорошей вакциной против ксенофобии. Столь же полезно для ясного и спокойного видения мира подводное плавание с маской. Такое увидишь! В Крыму многие из нас впервые с головой окунулись в чужой подводный мир. Много позже, уже взрослым, я с друзьями начал путешествовать по горам Крыма. К счастью, это делает малое количество людей, иначе окрестности Бахчисарая и Яйлу досужие охотники до красот превратили бы в помойку. Там на самом деле ослепительно красиво. Но не только. Я вернусь к космополитизму. Там есть гора Мангуп, на которой в XIII-XIV веках существовало странное гибридное княжество, гербом которого был византийский двуглавый орел. Плоская вершина горы Мангуп с неба похожа на распростертую четырехпалую ладонь. На одном пальце жили греки, на другом армяне, на третьем тюрки-мусульмане, на четвертом - караимы, видимо, потомки хазар, приверженцы сверхортодоксального течения в иудаизме. Талмуд они не считали заслуживающим внимания, знали только Тору и хоронили своих мертвецов в сумрачной Долине Иосафата, Долине молчания, рядом с Чуфут-Кале, "Жидовской крепостью" на окраине Бахчисарая. Свидетели говорят, что крымская Долина молчания удивительно похожа на свой иерусалимский прообраз. Я пока сравнить не могу. Но посещение этого ущелья, загроможденного за многие века десятками тысяч надгробий, опрокинутых растущими деревьями и варварством людей, погружает в Когелет, в слова: "суета сует, и всяческая суета". Если к этому добавить, что житие христианского святого Иосафата есть перелицовка истории Бодхисаттвы, Будды Гаутамы, то... Крым европейцы в Средние века называли Готикой. Туда во времена Великого переселения народов ушла из Скандинавии одна из ветвей германского племени. Другие оказались в Северной Африке и в Испании. Крымские готы оказались удивительно выносливыми. Когда русские при Екатерине Великой завоевали Крым, там обнаружились люди, что-то говорившие на наречии, похожем на язык "Старшей Эдды". Нам бы так. Будет в Москве через полторы тысячи лет кто-то говорить по-русски? Я не уверен.
ПОЙ ПЕСНИ СВОИМ РЕБЯТАМ
Хватит истории. "Хватит историй и песен своим ребятам", как выразился мой знакомец по Судаку, ученый физик из Владивостока по фамилии Железный. Несколькими часами позже его отволокли в судакскую милицию, потому что он, уставши, прилег поспать на асфальте в центре "Бермудов" - с ударением на последнем слоге. Бермуды - особая история. Это небольшая площадка возле набережной, образованная треугольником: кафе "Таврида", заведение "Прохлада", где торговали по двадцать копеек за стакан разливным вином, и подвал, называвшийся "Бочка". Из Бермудов исчезали. Незадолго до Железного из опасного треугольника пропал московский математик и любитель староанглийских баллад Карен. В "Бочке" он встал на один из бочонков, служивших в подвале стульями, и хрустальным тенором запел что-то про горькую судьбу Марии Стюарт. Краснорожий полковник с трехэтажным затылком, отдыхающий из санатория МО, заревел вепрем: "Нэ пэть на языке Рэйхана!!!" В общем, случилось недоразумение. Московского математика увели прибрежные менты, дали пятнадцать суток и приставили разгружать кирпич. Карена выкупили, как кавказского пленника. С Железным вышло хуже. Когда пляжный участковый Палыч его разбудил, Железный вставать не захотел. Оказался в КПЗ, там на вопрос, "как тебя, сволочь, зовут?" ответил: "Стеклянный". На справедливый вопрос, "что же ты, сука, говоришь, что ты Стеклянный, если у тебя в паспорте написано Железный?" - владивостокский физик метнул в начальника дежурной части тапочком и потребовал записать в протокол, что у него "случилось размножение личности". Был нещадно бит. Впрочем, население Хутора (о нем чуть позже) его в складчину выкупило. Но несколько дней, опасаясь ментов, не выходило в город и на городской пляж, занимаясь "лунным загаром". Что это такое - можете догадаться. Для обеспечения лунного загара, как самый респектабельный, в магазин бывал посылаем кандидат психологических наук по кличке Боб. Он тоже исчез, и его исчезновение - самое великолепное. Боб отправился за портвейном "Ставрида", снабженный женой пустой банкой, дабы купить сметаны для детей. После этого полупосторонний свидетель его видел в Бермудах, а затем катающимся с блаженной улыбкой на небольшом колесе обозрения в детском парке. Потом - ни слуха ни духа. Через три дня благодушный и очень психологически профессиональный Боб позвонил зареванной жене с Пицунды. Там, в Абхазии, его с пустой банкой обнаружил на пляже случайный московский знакомый.
ХУТОРЯНЕ
"Хутор" - это небольшое поселение на краю Восточного шоссе, прилипшее к западному склону Святого Георгия и отгороженное от города Судак большим виноградником. Виноградник в начале перестройки выкорчевали и засадили овсом. Под крымским солнцем овес расти не желает. Вдоль "Хутора" протекает зловонная пересохшая речка без названия. Ее берега обрамляют тенистые "уксусные деревья" и пирамидальные тополи. Среди этого благолепия квакают лягушки, страдающие от южной жары. Вместе с лягушками на пересечении Восточного шоссе, вонючего потока и тропинки через бывший виноградник в сторону ближайшего сугдейского магазина проживают хуторяне. Живут они в полуразвалившихся домах и кормятся летом сдачей коек другим хуторянам, приехавшим из Питера, Москвы, Владивостока и прочих отдаленных поселений. Зимой страдают - по раскисшей почве до магазина дойти трудно, поэтому пьют припасенное домашнее вино и виноградный самогон. С апреля, когда почва подсохнет, расцветают вместе с уютненскими ирисами. Сдают скрипучие панцирно-пружинные кровати в крольчатниках и говорят: "карандашик ты мой алмазный, штришочек изумрудный, писька жемчужная, добро пожаловать!" Сдав койки, хуторяне начинают растить картошку в тощей, обескровленной солнцем земле и забывают наполнить ржавый бак над "душем", кабинка которого завешена старым солдатским одеялом. Посторонние хуторяне особо не обижаются. Они готовы обонять симфонический запах сортира на дворе, спать вповалку в крольчатниках и слушать "крымский рэп". Знаете, что это? Это когда в шесть утра хозяйка Валька начинает пререкаться с хозяином Петей: "Ты, е-ты-тыть, тыть, тыть. Е!-т-ты тыть, бутить, бутылку, е-ты-тыть, ты-тыть, тыть! Дынц! Дынц! - Е! - ты - бумс, мне [auto-censored - замените слово!!!] на х...й - е-тыть - Дынц! Бутить, ты е-ты-тыть". Куда там Beastie Boys! Это ведь тоже повод стать космополитом. Наслушавшись "рэпа", часов в восемь утра выходишь помыть рожу ржавой водой. И видишь, что Данелия и Иоселиани отдыхают где-то у себя на Кавказе. По рассохшимся буграм бывшего виноградника, топча овес, наслаждаясь утренней прохладцей, два московских "хуторянина" волокут пианино. Настоящий Bechstein. Пианино тяжелое - или тяжелый? Зачем Bechstein в Судаке? Потому что у одного из хуторян сын учится в ЦМШ, вот ему и надо ежедневно на пианине барабанить Шуберта. А почему пианино такая тяжелая? Потому что Крым. Потому что владелец напихал во внутренности инструмента центнер раковин от моллюсков rapanae. У него наверняка были сексуальные проблемы: розово-молочный цвет внутренности рапаны похож известно на что, а запихивать раковины в фортепиано - поступок, понятный даже Фрейду. Потом только и остается, запив яичницу с помидором "бешеным сахаром", то есть портвейном "Таврида", дождаться луны и отправиться в бухту Капсель наслаждаться темной водой и светящейся "дорожкой в Константинополь". На "Хуторе" такого рода развлечениями занимаются давно. Им предавались всевозможные люди - от Осипа Мандельштама до вашего нелепого слуги. Началось-то с чего? Хороший художник Лев Бруни, потомок немецкой династии художников, живших в России со времен Екатерины II, в начале 20-х годов, побывав в Коктебеле у Макса Волошина, решил обосноваться в Крыму. Под "Зеленой скалой" селиться не стал, и правильно сделал - Коктебель потом превратился в место, куда приличному человеку ехать зазорно. Но об этом чуть позже. Бруни поселился в восточном углу судакской бухты, в маленьком домике на краю виноградника. Солнце калит рыжую греческую черепицу на крыше, а в белых комнатках прохладно, пахнет сухой полынью, свежими фруктами и тем, что трудно назвать - испариной детских игр? винным уксусом? чистым бельем, приготовленным осенью к весне? На кухне под потолком - гнездо династии ласточек. Нина Константиновна Бруни, дочь Бальмонта, меланхолически рассказывала: - Они прилетают каждую весну, другие, но те же. В Крыму всегда все другие, но те же. По соседству с "Брунями" - "Околаич", не то бывший лагерный охранник, не то бывший космонавт, человек, похожий на живого Будду. Приехал, поселился на свои северные длинные рубли, мидиями брезгует, но уже усвоил: если в "гнилом углу" (на северо-западе долины) повисли тучи, то будет дождь. Значит, картошку и скукожившиеся "синенькие" можно не поливать.
ГНИЛОЙ УГОЛ
Судакцы, и особенно хуторяне, относятся с презрением к коктебельским. Правильно делают - в Коктебеле, как известно, шумно, воняет шашлыком и можно было "вступить в Евтушенку". Не в "Евтушенку" - так в "Вознесенское". Последнее, впрочем, имело обыкновение обитать в поселке Научный, где живут астрономы, - это рядом с Трудолюбовкой-Долбоебовкой и недалеко от долины Иосафата. Судакцы Карадагу с его немыслимыми красотами предпочитали Святого Георгия и мыс Меганом. До Меганома, чтобы увидеть его злобные скалы и испить воды из горьких источников, известных с геродотовских времен, мало кто из судакцев доходил. Название какое - Меганом, "Большеименный"! Архиепископ Сурожский Антоний (Блюм), резиденцией имеющий Лондон (в Судаке единственная церковь была кинотеатром до начала 90-х), герой французского Сопротивления и истинный кандидат в святые, на Меганоме не бывал. Но молился и за тех, кто ходил туда, и за тех, кто не ходил. Вразумлял их. Зачем-то генерала де Голля в Судак понесло, но до Меганома он тоже не доехал. Его туда не пустили, потому что рядом находилась ракетная база. Я ее видел. Реактивные снаряды, грозившие Турции и НАТО, были сделаны из бревен и обиты фольгой. Рядом шел трубопровод. На ржавых табличках обозначено было - "Осторожно! Фекальные воды!". Там же снимали фильм "Ночь без милосердия" про летчика-шпиона Пауэрса и самолет U2 - по примеганомским буграм поднимали пыль джипы с надписью US Army, а сидели в них покрашенные гуталином статисты с ялтинской киностудии. В этих местах пролегала естественная граница между шашлычниками из Коктебеля и бесстыдными святыми из Судака. Но эти враждующие племена сходились в презрении к тем, кто гнездился на ЮБК - словосочетание больно противное. "Южный берег Крыма"... Правда - гадко? Сплошной "Скажи, Изюм". И оба племени с интересом смотрели на отморозков, останавливавших свой полет в Новом Свете. Там, среди третичных сосен и неимоверного обилия ежей и зайцев, не было ничего. Ни "Прохлады" или "Встречи", ни даже продуктового магазина. Зато - как я теперь понимаю - пейзажи лучше, чем на мысе Антиб и на Капри, а также разливанное море шампанского с завода, основанного князем Голицыным. Он потратил три состояния, собственное, женино и тещино, но своего добился. Новосветское шампанское с утра да по жаре, глядя на плеск моря, - нет, я не поэт. Я больше лингвист. Когда-то я дивился, почему жители Нового Света "шампанский слив", то есть неудавшееся молодое вино, называют словом "пикетик". Много позже я узнал, что в Шампани piquette называют дешевое вино. Голицын привез в Крым виноделов из Франции. Они давным-давно испарились, а слово осталось. И все мечталось - вот было бы здорово, если бы красные Крым не взяли, если бы их Бог, как египтян в Чермном море, утопил в Гнилом море, в Сиваше! Я даже готов был к тому, чтобы меня не пускали в эту заграницу - ну не может быть волшебный полуостров частью Совдепии! Пускай он живет как может, а я потерплю, помечтаю о нем. И когда я прочел кем-то протащенный из Америки аксеновский "Остров Крым", то обиделся. "Гад же ты, Вася, написал на такую чудесную тему такой пошлый роман!"
ДАЖЕ НЕ КИПР
А потом Крым стал-таки заграницей. Дурной, межеумочной. С украинской властью и московским временем. В последний раз я был там четыре года назад, на "Хуторе". Поселился в новопостроенном - недостроенном - доме, который назывался "татарским". Хозяином был русский из Казани, женатый на татарке. Он беспробудно пил, а в моменты прояснения рассуждал, какая у него будет гостиница с сауной и бассейном. Жена Галия пыталась удержать хозяйство в руках. Постояльцами, кроме меня, была бригада бандитов из Петергофа. На пляже они держали несколько кафе, а также пункт проката водных мотоциклов. Прокатный бизнес заключался в том, что они сдавали свои машины другим бандитам и лохам и старались сделать так, чтобы клиенты транспортное устройство разбили о пирс. А потом "снимали бабки". На берегу истошно орала гнусная попса. Удушливо воняло шашлыками из тухлой браконьерской осетрины. По набережной идти было страшновато: она клубилась братками низшего разбора из Запорожья, Харькова, Москвы и Питера. Такими, у которых ни ума, ни денег не было уехать "откинуться" на Канары или хотя бы на Кипр. Сортир был смрадным. Вода из бочки в душе - ржавой. Случился понос. На пляже в Капсели к берегу было невозможно подобраться из-за десятков автомобилей. За койку приходилось платить почти как в Турции. На рынке вытащили кошелек. Таксист, везший меня в Феодосию к московскому поезду, виртуозно надул меня - "опытного крымчака"! - при помощи идиотии с крымско-украинским-московским временем. Пришлось заплатить ему последние двадцать долларов. В поезде ехал без копейки - спасибо соседкам, покормили. А добрался до дома - узнал, что жена ушла к другу. В общем, я решил: больше на Полуостров ни ногой. Но бывшая жена, слава Богу, продолжает жить с другом. Мы помирились. У меня же в личной жизни все складывается великолепно. И меня снова тянет в Крым. В будущем году - в Бахчисарае!

Взято от сюда:http://www.inostranets.ru/archive/2000/0510_17/ на руках имеется экземпляр газеты

Принимайте в свои ряды. На форум натолкнулся случайно неделю назад.Очень нужный, очень понравилось.
Первый раз был в крыму 1972 году (ребенком), а с 1992 каждый год Феодосия. В этом году планировали в сентябре, но все поменялось. СТАТ 28.07.2010.
WINDROWER