Раскопал на диске свой стилизованный опус о том, как мне на московском третьем кольце чужую скорость вменили. Сейчас уж и не вспомнить, для чего писал и где хотел размещать.
Быль про то, как лошадник супротив полицейских правду искал и что из этого всего вышло.Началась вся моя историйка аккурат в июле две тыщи шестого году. Захотелось мне тогда субботним вечерком вывезти маменьку и папеньку жениных, из Крыма приехамших, на пленер, да и дочку свою развеять. Сказано - сделано: и вот уже две мои хранцузские лошадки (одну Рено величать, другую - Символ), потряхивая гривушками и помахивая хвостами, трусЯт по кольцевому тракту нумер три, что в Москве, коли кто не знает. Небо чистое, солнце лучистое - благодать! А рядышком другие экипажи, значит, едуть, кто пошибче, а кто и помедленнее - по всякому, в общем.
Вдруг тешша меня и спроси, а не быстро ли, мол, едем? Я ей: "Маменька, ну какой быстро, вона сколько экипажей-то нас обскакивает. Глядите сами, у левого поребрика по крайней колее шестерка лошадей мириканских, породы Жип, еще чуток и обгонит нас - останется токмо пыль глотать апосля них. Куды нам до таких зверюг, с двумя животинками хранцузскими? Как-то несподручно."
Не успел я, значит, рта закрыть, вижу - полицмейстер трактовый палкой своей полосатою на меня указывает: "Стой, мол, шельма!" Стоять так стоять. Я поводья, значит, поднатянул: "Тпру, родимые!" и бочком, бочком, штобы оказия какая неприятная не приключилась, штобы не зацепить кого - к обочине. Благо, скорость была верст десять в единый час - недалече от полицмейстера встали.
Тут они и пожаловали. "Ты почто"-, грят - "Стервец правила лошадного движенья нарушаешь?! Тута можно 10, а ты все 20 верст делал!" Я глаза-то округлил и молвлю: "Вы, господин полицмейстер, спутали чего-то. Окститесь", - грю - "Экипаж полный, дочка малолетняя при том, да пара лошадок всего - тут не разгонисся". А он мне: "Ах ты такой сякой Фома неверующий, ступай в карету полицейскую, там все как есть тебе покажем." Ну что тут сделаешь? Пошел...
А в карете начальник ихний, мундир едва на пузе сходится, брови хмурит, сурьезный, в обчем, страху нагоняет. Токмо фамилие не очень то солидное - Галкин. ДокУменты на лошаденок взяли, да бумагу правИльную (БП далече называть буду). ДокУменты тут же и возвернули, а БП они себе оставили. Ну, думаю, вляпалси, как есть под изымание подвести хотят.
И точно, главный-то мне: "Ну што, доездился, долихачился, голубчик. На цельных 10 верст шибче положенного несся. Не видать тебе БП как своих ушей." А я: "Помилуйте, да откель шибче-то? Вот Вам крест, я от силы 10 верст и делал." Они: "10 молвишь? Ну-ну. Отчего ж тогда счетчик ударов копыт, на твой экипаж направленный столько ударов показал, шта 20 верст выходит?"
Гляжу я на счетчик, что в полицейской карете к окну привинчен так, чтобы раструб на дорогу смотрел. Точно - цифирей он много на своих барабанчиках кажет. Дык и экипажей не один и не два на тракте, хучь и выходной. "Я",- говорю, - "К закону приученный, ежели держава чего требует от меня, так завсегда блюду. Мчаться 20 верст в единый час - это ж верный способ БП лишиться. Так что, господин начальствующий полицмейстер, Вы уж не взыщите, но не мои енто цифири на счетчике. Вот Вам истинный крест не мои!" Тот зенки-то выпучил: "Богохульник!", - гремит, - "Это што ж, ты государственного мужа в навете обвиняешь?! Запись, запись на хвонографе послушай, умник!"
Включили они этот самый хвонограф. Барабан, воском смазанный, крутится и слыхать как лошадки на тракте скопом: "Цок-цок, цок-цок." Гляжу, начальничек-то в улыбке расплываются, ну не дать, не взять кот, сало узремший. "Вот!", - молвит, - "Чай не твои копыта быстрее всех стучат?!" А я: "Да рази ж тут разберешь быстрее, али нет? Вон их сколько стучит." Тот ажно позеленел весь. Желваки по щекам крутит, глазами зырк-зырк в меня, вот прям бы так на дыбу и отправил. "Хорошо", - говорит - "Надоел ты мне хуже горькой редьки. Буду я щас на тебя прОтокол выправлять и БП себе оставлю, как Собрание узаконений о проступках - СУоП требует. Авось одумаисся."
Посопели минуток осьмнадцать и прОтокол мне суют: "Подписывай!" Но я то клубом "Кони.ру" ("кони русские" значит) наученный, сперва в объяснениях нацарапал, шта так мол и так, не виновный я, пуще дозволенного не ехал. Апосля этого мосье Галкин прОтокол перевернули и молвят:
- Еще тут закорючку поставь, насчет того, что уведомлен ты - срок лишения БП, ежели лишат, отсчитывается со дня сдачи временного дозволения.
- Позвольте! - грю - Это где ж такое написано?!
- Опять?! Опять умничать удумал?! - взъелся Галкин - В СУоПе ж и написано, глаза то разуй! Специяльно для таких как ты отрывок из узаконений в прОтокол вписан.
- Да в том и дело, - отвечаю - что прочел я ентот отрывок, ничего в нем про временное дозволение нетути. Поэтому не обессудьте, господин главный полицмейстер, но вот тут рядышком с печаткой напишу об чем я уведомлен и токмо свои слова подпишу.
Похмурился полицмейстер, лицом снова поиграл, да и согласился. А куда деваться? Ежели уж на то пошло, вовсе я не обязан что-то окромя своего прОтокола подписывать.
Перешли мы к следующей печатке. А на ней мосье Галкин пером своим золоченым написали когда меня судить будут и где. И тоже моей подписи ждут. Тут уж я осерчал:
- Я хучь из простых людей, но кой-чего в узаконениях смыслю. Нигде я не читал, шта власть судебную у нас теперь полицмейстеры вершат. На то специяльный порядок имеется и судия решает где быть суду и когда, а после уж предписания рассылает. Не стану я вашу печатку подписывать!
- Поскольку ты как есть бунтовщик и вор, - начали полицмейстер, - то я иного выхода не вижу окромя свидельства понятых о твоем отказе.
- Эй, - вопит в окно, - останови пару экипажей, да людей сюда.
Признаться, тут я слабину дал. Нет бы обождать понятых, пускай бы себе подписывали. А я бы потом жалобку прокурору: так мол и так, главный полицмейстер Галкин за свои полномочия вышли, понятых зовут тогда, когда СУоП того не требует, отвлекают людей от дел насущных. Но устал чего-то, дочка в экипаже плачет, папенька и маменька женины волнуются, людей, что сей час из карет вынут жалко. "Ладно", - грю, - "подпишу я енту печатку. Бог вам судья, мосье Галкин." Подписал, получил опосля временное дозволение с переписанным прОтоколом и отбыл восвояси. БП канешна у полицейских осталось.
Вот такая несправедливость со мной приключилась. Но лиха беда начало. Вы послушайте, что дальше-то было...
Тут рукопись обрывается, видимо, "неасилил" продолжение 
)
