"Деловой Петербург" про милицию.
Яков Гилинский: "Милиция — это организованная преступная группировка"
Криминолог, профессор кафедры уголовного права Петербургского юридического института Академии генпрокуратуры Яков Гилинский рассказал о том, насколько в милиции распространена коррупция, кому нужны пытки и почему нужно всех разогнать.
"ДП": Вы автор многих исследований, посвященных организованной преступности и другим проблемам, которые призваны решать правоохранительные органы. Но не превратились ли они из способа решения проблемы в саму проблему?
Яков Гилинский: Давайте называть вещи своими именами: сегодня милиция – это организованная преступная группировка (ОПГ). Конечно, это не касается всех сотрудников, среди них есть порядочные люди, но в целом как система, как структура, как организация милиция сейчас носит криминальный характер по очень многим позициям.
Во–первых, это взятки. Место начальника райотдела милиции в Москве стоит от 100 тыс. евро до Яков Гилинскиймиллиона. Почему такой разрыв? Потому что если на территории райотдела милиции проживают те, кто у нас называется "лицами кавказской национальности", или мигранты, то стоимость поста — миллион, потому что есть с кого брать взятки. Берет, конечно, не сам начальник, берут его подчиненные. Происходит так называемая "возгонка".
Берут снизу, часть оставляют себе, часть передают наверх. А в тех районах Москвы, где живет элита, и за 100 тыс. не найдешь желающих стать начальником райотдела.
Публиковались данные, как сотрудники ГИБДД в Петербурге распределяют взятки. В собственный карман — 65%, 25% — начальству, 5% — выпускающему на воротах, 5% — дежурному.
В зависимости от того, сколько ты даешь начальству, ты получаешь хлебное место для дежурства: при въезде в город на трассах, за нерегулируемыми пешеходными переходами, за железнодорожными переездами, там, где сплошная осевая, в непосредственной близости от кафе или ресторанов. На дежурство направляют тех, кто хорошо платит начальству.
Но взятками дело не ограничивается. Милиция участвует в наездах, когда одна коммерческая структура "заказывает" конкурирующую, через так называемые "правоохранительные" органы. Их давно уже нельзя называть правоохранительными, они левоохранительные.
Но и это далеко не все: у нас страшно распространены пытки. Мы проводили исследование в пяти регионах Российской Федерации, в ходе которого опрашивали население, экспертов, а также лиц, находящихся в местах лишения свободы. Эти города и регионы — Петербург, Псков, Нижний Новгород, Республика Коми и Чита. Оказалось, что доля пытуемого населения в каждом из этих регионов примерно одинакова. Это означает, что практика распространена по всей стране примерно в одинаковой степени.
В Петербурге мы опросили свыше 2 тыс. жителей города — это репрезентативная выборка! Нас интересовало, какая доля населения за год подвергалась пыткам со стороны милиции. В среднем мы получили 4% населения. В Петербурге мы провели дополнительный опрос, чтобы выяснить, какой процент населения подвергался пыткам за все время проживания в городе.
Результат потрясает: 21%! По колониям мы задавали вопрос: подвергались ли вы пыткам до вынесения приговора, то есть во время предварительного расследования? Утвердительный ответ дали, по разным регионам, от 40 до 60% нынешних осужденных! Пытки в России классифицированы. Есть печально знаменитый "слоник", когда надевают противогаз, и перекрывают воздух, и человек задыхается, или, хуже того, газ туда пускают.
Я читаю лекции студентам, и рассказываю им о "слонике", о "ласточке", о "конвертике", о "растяжке", и потом говорю, что есть опробованные на Северном Кавказе новые виды пыток, но я не могу о таком вам рассказывать, потому что тут сидят девушки. Судя по публикациям в прессе, эти "опробованные" пытки дошли и до других регионов. Это жуткая система! И сделать ничего нельзя, кроме одного: уволить всех сотрудников милиции, 100%, и набрать новых людей. Но откуда их набирать?
В Советском Союзе пытали "врагов народа", но массового распространения пыток в отношении простых граждан не было. Вообще, многого из того, о чем я сейчас говорю, не было. Не случайно был положительный образ "Дяди Степы — милиционера", защитника детей, взрослых, который всем помогает.
"ДП": Может быть, можно предпринять что–то в рамках существующей структуры?
Я.Г.: Ничего сделать нельзя – у нас весь генералитет завязан на коррупционных схемах! Я назвал заказные дела, пытки и взятки, но за ними тянутся и другие преступления со стороны работников милиции. Мы же перестали раскрывать дела! А то, что раскрывается, раскрывается с помощью тех же пыток.
Полно дел нераскрытых, а, с другой стороны, сколько невинно осужденных! Какое–то дело на контроле у начальства, пытаются его раскрыть, хватают первых попавшихся, под пытками вынуждают дать показания, и невиновные идут в тюрьму. Наша сегодняшняя милиция нереформируема в принципе.
Нужно разогнать всех и набрать новых, но как это сделать в масштабах России? Это можно сделать в масштабах Эстонии или Грузии, а в масштабах России это нереально. Куда вы уволите полтора миллиона человек — и кем вы их замените? А проблема зарплаты? Как могут жить на свою заработную плату не только рядовые, но и офицеры?
Подполковник–полковник милиции получает меньше 20 тыс. рублей, а лейтенанты и того меньше. Уборщица не пойдет на такие деньги! Поэтому происходит то, что я называю "кормлением", практика, которая существовала в России до XVI века, когда оно было официально отменено. Тогда на места посылали воевод без зарплаты из казны — их должно было кормить население. "Откормленные" воеводы возвращались в Москву, везли с собой подводы с добром, полученным за время кормления. Когда они въезжали в Москву, у них половину этого добра отбирали.
Сегодня заведомо платят деньги, на которые не может прожить специалист, и это преступление — уже со стороны власти, а не со стороны милиции. А пенсии? В Европе офицер полиции, выходящий на пенсию, полностью обеспечен, он может кататься по всему миру. Поэтому он держится за место.
"ДП": Влияет ли на коррумпированность и другие беды наших правоохранительных органов социальное неравенство?
Я.Г.: Конечно, влияет. В странах Прибалтики, где я часто бываю, сейчас тяжелое положение, но там нет и такого неравенства, и таких проблем с полицией. Не говоря уже о странах Западной Европы.
"ДП": А если усилить наказания, как это делается в Белоруссии? Возможно, тогда масштаб безобразий в правоохранительных органах пойдет на спад?
Я.Г.: В Белоруссии работает комплекс мер. Там нет такой коррупции, есть исключительные случаи, за которые и полагается достаточно жесткое наказание. Я согласен с ними в том, что должна быть конфискация имущества. Мы же вообще отменили конфискацию! У нас же все делается в пользу коррупционеров! Сейчас конфискация восстановлена, но не в качестве меры наказания.
Уголовная политика перевернута с ног на голову! Само по себе усиление наказания за уголовные преступления ничего не даст. В Китае есть смертная казнь за взяточничество — и благополучно берут взятки. В СССР по кодексу 1926 года максимальное наказание было 10 лет лишения свободы, а по кодексу 1960 года — до 15 лет лишения свободы.
Правда, была пара сталинских законов — от 1932 года, "закон о колосках", как его называли в народе, и два указа от июня 1947 года, где вводилось наказание до 25 лет. Но эти законы существовали недолго. Времена же меняются - у нас темп жизни сейчас совсем другой.
Если 30 лет назад человек, получивший 5 лет лишения свободы, возвращался в ту же страну, к тем же средствам производства, сейчас человек выходит и через 5 лет оказывается в другом мире, абсолютно неприспособленным, неадаптированным. В Западной Европе меры наказания, как правило, до года-двух, и срок считается неделями и месяцами.
"ДП": На Западе был схожий период с тем, что мы наблюдаем здесь, или мы совсем уникальны?
Я.Г.: Того, что творится у нас с милицией, не было и нет ни в одной цивилизованной стране. Что касается меры воздействия, то мы здесь с США примерно одинаковы — две абсолютно нецивилизованные страны. Пусть меня простят американцы, но их сроки лишения свободы по 500–600 лет абсолютно бессмысленны. И в тюрьмах я был американских — это далеко не такие тюрьмы, как в Западной Европе. В большинстве штатов там сохранена смертная казнь, что вообще признак абсолютно нецивилизованного государства. На Америку в этом отношении я никак бы не стал равняться.
"ДП": По числу убийств мы сравнялись с Соединенными Штатами?
Я.Г.: Нет, простите. У нас сейчас в среднем около 20 убийств на 100 тыс. населения, а у них пять-шесть. Это при том, что там разрешено носить оружие. А недавно у нас было 23 убийства на 100 тыс. Это по данным милицейской статистики, а по данным медицинской — свыше 30.
Милицейская статистика учитывает как убийство только те случаи, когда предусмотрена статья за убийство. Сейчас это 105–я статья Уголовного кодекса. А медицинская статистика учитывает реально убитых. Например, причинили тяжкий вред здоровью, и человек скончался.
По правовой квалификации это будет 111–я, часть 4–я, но с точки зрения медицины это будет смерть от убийства. То же самое — смерть от террористического акта: для милиции это теракт, а для медицинских учреждений — убийство. Мы по убийствам на третьем месте в мире, после Колумбии, где идет гражданская война, и ЮАР.
"ДП": Глава МВД Нургалиев предлагает систему личного поручительства при назначении на руководящие должности в милиции.
Я.Г.: Нургалиев очень многие вещи говорит правильно. В частности, он сказал недавно, что милиция должна обслуживать население. Это не идея Нургалиева, это концепция, давно разработанная и осуществляемая в США, где она называется Community Policing. Это полиция, приближенная к населению, когда она выступает в качестве сервисной организации, наравне с магазинами и аптеками и со швейными мастерскими.
Полиция обслуживает население, обеспечивает его безопасность. Идея в том, что полиции, которая находится на государственной службе, платят за то, чтобы она защищала население. И население им отвечает тем же, не прячется от полиции, а помогает ей. Несколько лет назад мы проводили сравнительное исследование взаимоотношений с населением петербургской милиции и полиции Нью–Йорка и Чикаго.
Так вот, у нас милиция в 2 раза чаще задерживает людей, чем в названных городах США, а у них население само обращается в полицию в 2 раза чаще, чем у нас. Почувствуйте разницу!
"ДП": Такая система подразумевает общественный контроль…
Я.Г.: Правильно — так ведь всю систему менять надо! Если сказать нашим милиционерам: все, ребята, с завтрашнего дня вы обслуживаете население, что вы услышите в ответ?
"ДП": Они скажут: платите нам, и мы будем обслуживать.
Я.Г.: При том развращении милиции, которое есть сегодня, увеличьте зарплату милиции в 10 раз — и ничего не изменится! Сумма взяток изменится. Система прогнила, и ее нельзя исправлять мокрыми припарками.
Среди моих студентов была группа таможенников. Я читал им лекцию о взятках, в том числе в таможенной службе, после лекции они мне говорят: "Яков Ильич, у нас инспектор таможни получает такую–то сумму. У него семья, как вы думаете, может он жить на такие деньги?" Не может.
А если инспектору таможни увеличить зарплату в 10 раз? Он перестанет брать взятки? Они смеются: конечно, нет. Люди уже развращенные, они привыкли, это не произвол Иванова–Петрова–Сидорова, это система! Сегодня простое повышение зарплаты ничего не даст, кроме одного — увеличения суммы взяток!
Факты
Уровень умышленных убийств в РФ:
до перестройки — 8–9 в год на 100 тыс. населения, в период перестройки — 6–7.
С 1990 г. показатель превысил 10, с 1994 г. — 20, в 1994-1995 гг. и 1998-2005 гг. — свыше 20.
Рейтинг по числу убийств (мировые лидеры (в год на 100 тыс. жителей):
Колумбия — 70–80;
ЮАР — 40–50;
Россия— 20.
Остальные: Австрия — 1,2; Венгрия — 2,3; Германия — 1,1; Финляндия — 2,9; Япония — 0,9.
взято отсюда
http://www.dp.ru/a/2009/08/06/JAkov_Gilinskij_Milicija
_________________
